rezoner | Пока варилась каша.

Просто размышления после 150

Из современного русского новояза самое мне отвратительное слово - "статусный (-ая, ое)".

Бог ты мой. Люди, не лишенные интеллекта ... хотя, может, точнее будет сказать - способности рассуждать - всерьез борются за статусность. Уродство звучания, аллюзии и аллитерации, окружающие слово, не звонят им тревожным звоночком. И это поветрие - сверху донизу, от Госдумы и Кремля вплоть до местных конкурсов, вроде мистер ЛЖ, главный мудак ЛЖ... какие там есть, я, может, не знаю чего-то главного.

Шофер, который за 100 рублей вез меня с Горбушки домой, включил мигалку и сирену, когда трафик стал сгущаться. Проезжал на красный свет с каменным лицом, милиционеры вежливо кланялись, одновременно беря под козырек. На мои вопросы цедил ответы, выдерживая пятисекундную паузу.

- А где вы работаете?
1-2-3-4-5.
- В Администрации Президента.

Статусность сковывала камнем его и без того не больно подвижный взгляд. Сто рублей принял величественно, не глядя ни на меня, ни на бумажку.

К нам наезжают люди из российских столиц, из разнообразных администраций, ПР-компаний, околокремлевских шарашек, с тревожнo рыскающим и одновременно высокомерным взглядом. Три минуты рядом с ними лечат от ностальгии.

Мандельштама я узнал уже в зрелом, но еще чувствительном возрасте, лет 17 от роду, и много помню наизусть. Все чаще вспоминается:

С важностью глупой, насупившись, в митре бобровой
Я не стоял под египетским портиком банка...

Бог ты мой, думаю я, глядя на важных людей, неужели на это вы променяли то, что нам дано в этой жизни? Свобода думать и говорить, видеть мир, не поглядывая на часы и мобильник (еще одно уродское русское слово), лениться, когда ленится, делать глупости, не боясь последствий, говорить дураку, что он дурак? И здесь, в ЖЖ, они тяжело ворочаются, раздавая весомые суждения. Неважно, где их физическое тело пребывает, в Москве ли, колумнистом в старой знаменитой газете, или в американском университете, что позволяет называть себя возвышенно "ученым мужем". Не позволяя шуток в свой адрес, говорить банальности, клеймя уклоняющихся - на это мыслимо потратить хотя бы час?

А Мандельштам совсем, конечно, не об этом писал. Мне сказали недавно, зло: "Что у вас у всех за обсцессия с этими рыжими женщинами?" А это не женщины, это просто свобода.

... я повторяю еще и еще, под сурдинку:
"Леди Годива, прощай, я не помню, Годива..."

Ладно, ужин готов.